Кратко об основных результатах полевых исследований 2019 г.
Для авторов проекта совершенно очевидно, что попытки решать проблемы этнической или культурной (религиозной) идентичности только с опорой на переписи населения разных лет или архивы без обращения к данным полевых исследований не могут привести к объективным результатам.
По этой причине активно проводились полевые исследования на территориях Нижнетавдинского и Викуловского районов Тюменской обл., Тавдинского района Свердловской обл. и Большемуртинского р-на Красноярского края, Тарского р-на Омской обл., Большемуртинского р-на Красноярского края, Болотнинского, Карасукского, Черепановского р-нов Новосибирской обл., а также в Майминским, Чойском, Шебалинском р-нах Республики Алтай. Получены новые этнографические материалы, отражающие особенности формирования этнокультурных стереотипов челдонов (русских старожилов), самоходов (белорусских крестьян-переселенцев), «хахлов» (украинских крестьян-переселенцев). С использованием метода перекрестного интервьюирования зафиксированы рассказы, характеризующие бытовые и ментальные стереотипы, которыми наделяют друг друга потомки челдонов, самоходов, «хахлов» Также в ходе экспедиций были собраны новые материалы об этнодифференцирующих маркерах календарной и семейно-бытовой обрядности, народной архитектуры переселенцев и русского старожильческого населения. Полевые исследования, проходившие в селениях Болотнинского, Карасукского и Черепановского районов Новосибирской области (июль – августе 2019 г.), пополнили источниковую базу новыми материалами по народным верованиям украинских, белорусских и южнорусских сибиряков – потомков переселенцев начала ХХ века из Витебской, Минской, Могилевской, Киевской, Полтавской, Черниговской, Курской губерний. Записана серия нарративов о мифологических персонажах. Эти истории обладают яркими приметами, характерными для некоторых этнолокальных групп.
Проведенная этнографическая экспедиция в Майминским, Чойском, Шебалинском р-нах Республики Алтай дала фактические данные, позволяющие утверждать, что выявляемая по архивным документам локализация воронежских переселенцев в отдельных селах (например, с. Майма) не оставила о себе в настоящее время каких-либо ощутимых культурных следов. Не удалось проследить даже намеков на наличие групповой самоидентификации переселенцев по губернии выхода, память о последней осознается исключительно в контексте истории отдельной семьи.
Сравнительные полевые исследования (СПИ) проводились в Рязанской области, в процессе которых был собран материал в районах исхода переселенцев из Европейской России (например, рязанских переселенцев в селах Зонального района Алтайского края).